Последующие два дня стали для меня во многом определяющими. Во-первых, наконец-то я вработался в мероприятие, головная боль уже не понятно от чего, то ли от напрягов на заброске, то ли от вчерашнего продукта отступила (Вах, как, зато, Макс развел и смешал с лимоном, потом долго искали один из двух входов в шатер, а остальные подлецы ехидно похохатывали!), стала появляться уверенность в катании. Во-вторых, отметили день рождения Лизы восхождением на Мамай и скаткой по югам, параллельно наполучав сильным ветром по хохотальнику. Вечер днюхи был отмечен тортом в исполнении именинницы, а среди подарков замечены фляжка с коньяком и брелок сноубордерши. И, наконец, в-третьих, на четвертый день, когда после ветреного Мамая мы с Максом поперлись на те же самые юга на следующий день, а остальная компания принялась раскатывать лесные кулуары ниже трех берез, погода подарила нам удивительные ощущения, потянуло на философию.

]-База! Ответьте Мамаю!
-На связи!
-Как у вас?
-Покатали кулуаров, щас батонимся.
-У нас тепло, ветра нет, Макс вот в трусах ходит, катаем юга, кайф, короче.
-Принято, как валить вниз соберетесь – просемафорьте.
-Хорошо, до связи…
…Кусучий снег, плывущий на ярком солнце, зажевывает лыжу в момент смены ног, лечу, один, два оборота, три, приехали, что там Макс кричит?, экспрессии добавить?, Щас, Ага! вытряхиваю снег отовсюду и продолжаю пьянство морозного воздуха, солнца и гор, помноженное на щемящее ощущение парения по этой красоте…
-База, мы спускаемся.
-Вы там что, в тумане?
-Нет, облачность ниже нас, вид потрясающий!
-Сволочи везучие…Ждем!
…Бывает ли так? Море облаков, дыбящееся над Байкалом отдельными клубами, заползло в долины гор, разом проведя границу между тем миром, что под ними и этим, где только горы и солнце, будто ничего лишнего, оборвав все, что их связывало между собой, оборвав даже силы притяжения, сделало ненужным возвращение. Остановки слишком часты, фотоаппарат уже не укладывается в чехол, а лишь согревается теплом рук. Остаться, раствориться, возможно ли это?..
…Граница между двумя мирами – всего лишь пятидесятиметровый слой неплотной облачности чуть выше границы леса. У трех берез видимости снова ничего не мешает, но это уже другой мир, привычный, то же любимый, но другой. Там, наверху, было как под кайфом. Цирк, подушка, лес, кунг, тропа, родной шатер…Наливай!









***
Лесной! Идем на Лесной! – возможности апеллировать к альтернативам нет, судя по решимости – иначе морду набьют. Даже наш аленький цветочек – Лиза, долгое время терпящая в одиночку все прелести мужского коллектива, полна решимости. Воскресить в памяти каких-то особенных фактов, связанных с Лесным пупырем, мне не удается; катали его всегда под занавес мероприятия, когда, вобщем-то, уже везде кайф. Мда, не нравятся эти ползущие по траве пласты, обнажающие склон по метру в день и растущие в количестве своем, один такой оползень прострелил именно тропу подъема на Лесной, то то иркутяне ищут вторую неделю таинственного обладателя пуховки и спальника, оставленного в кунге, хотя с другой стороны сам Лесной со стороны выглядит стабильно, да и если сползло, то вероятность повторного схода уже меньше, хотя не факт…не факт, да и соваться в лес с телемарком – уровня ли хватит?
-А я бы вот дунул по цирку выше трех берез – там для телемарку размаху поболе – спасает положение Макс.
-Опять телемаркеры отделяются!
-Ребзя, мы просто реально не хотим быть вам обузой на спуске, по этим крутякам опыт нужен.
-Понимаем…
Смотрим от трех берез, как ребята исчезают в реденькой облачности где-то на подходах к вершине, чуть позже они по одному выкатываются на левые поля, первый останавливается, видимо, перед перегибом, куда ехать не видно.
-Направо – оползни здоровые, налево – лес густой, чуть левее от начального курса кати — пытаемся вмешаться с помощью мы, поскольку с нашей позиции все прекрасно видно.
-Знать бы еще откуда я приехал – ощеривается рация Юркиным голосом.
В лагерь ребята буквально приползли на карачках, поскольку после спуска с полей им пришлось порядочно тропить по пологой части долины реки.



***
Лесной! Идем на Лесной! – ору теперь я. Отступать теперь уже некуда, завтра выход, паравоз, пиво, омуль, но сегодня – финал! Собрались, пошли, далекие норвежские боги уже второй раз благоволят зверьку телемарку, забравшемуся в глухую Сибирь, куда он – туда солнце, тепло и, судя по не писаным правым полям, еще и фан.
Описывать то, что было потом выше моих сил, все что я могу даже по прошествии многих дней с того момента, это вспомнить вечерний диалог, абсолютно емко и лаконично передавший тот день:
-Есть подозрение, что в Сибири научились скрещивать пихту со шмалью; вот сидишь ты ночью у печки, дышишь, а следующим днем тебя прет по каталову так, что остановиться невозможно.
-Да я и сам замечаю, вроде не первый раз тут, но как приедешь, так заштырит, что колбасива хватает надолго, и держит крепко и не отпускает. Тут даже дело не в том, что Юрка вчера сварил семилитровый котел грога и мы кое-как вовремя остановились, эта нахлобучка из разряда компота детсадовского, а тут дело посерьезнее…
-Я заметил, главное отпустить себя, не грузить, тогда эта шмаль действует безоткатно, а то можно всякой ересью, вроде, «Мы это сделали!» обзадачиться, и все – капец, ни фига не проймет, обломается моментально.
-…Мда…Пихта со шмалью – это мысль!






video.mail.ru/mail/avp.73/1/19.html


***
И снова маленькая смерть. Я мечусь по своей кристаллической решетке, куда-то звоню, стираю и сушу снарягу, бегаю в магазин, но все это как в бреду. По нескольку раз за день открываю один и тот же адрес в интернете, что бы хоть на миг прикоснуться к той жизни, которой больше нет. Но, видимо, надо все-таки умереть, чтобы когда-нибудь приникнуть к той одинокой елочке, стоящей на леденящем ветру и выдохнуть: «Ну вот я и вернулся, моя родная, я здесь, вместе с тобой»…