Это все Мамай. На этот раз декабря 2007-го. Первый в теле. Тащил еще с собой доску на случай если теле не попрет… Поперло..., доску коекак потом отыскал рядом с шатром, заваленную снегом. Причудливость мысли уже присутсвует, навык работы со словом (в литературном отношении) еще не особо.


]…Ночь, мерно гудящая газовая лампа, печка с тронутыми краснотой боками и экономазером, кто-то заботливо накрыл оголенную задницу Тины Канделаки, красующуюся на обложке Playboy журналом «Популярная механика». Натягиваю бахилы, выползаю наружу, огонек моей сигареты, кажется, сливается с необъятным звездным небом. Молодая луна чуть подсвечивает причудливый гребень северного цирка. Ее сияние по мере выгорания табака, кажется, становится ярче, оно уже проникает в самые отдаленные уголки ночной темноты, тайга вокруг как будто начинает дышать, за елками проявляются маленькие мерцающие звездочки, приближающиеся ко мне, на своем пути они сливаются друг с другом. Все ближе и ближе. Очертания набирают силу. Кровь приливает, я явственно ощущаю призывные бедра под тонкой тканью, чуть приподнятую грудь. Сигарета повисает в уголке рта. Алые губки видения чуть приоткрываются и я слышу голос…Ужасный голос своего шефа, заставляющий отхлынуть разом всю кровь от пещеристых тел и самому покрыться отвратительной испариной: «А вы, Александр Викторович, план на полугодие составили?»…
-Сань, вставай к печке! – будит меня Артем
-Блять, надо же такому присниться, вроде как уже и отдежурил – бормочу я, расстегивая спальник. Да нет, все на месте, Тина, Популярная механика, печка с красными боками, бахилы. Какое-то время туплю, сижу перед постреливающей печкой, просыпаюсь, потом отхалкиваю добрую половину содержимого термоса, отпираю пышащий жаром зев, бросаю новую порцию, натягиваю бахилы, выползаю наружу. Разгорающаяся сигарета словно зачинающийся пожар нового дня отдается чуть просветленным востоком и бледнеющим на Мамаем месяцем. Куда там сегодня собирались? На Лесной, кажется. Ну, дай Бог, тем более, что сегодня финал, зачет. Быть добру! Я хватаюсь за мерзлое топорище и принимаюсь рубить сучки для утреннего костра…



…Есть мнение, что бэккантрийные мероприятия как нельзя лучше иллюстрируют теорию магнетизма, ну там домены, силы коэрцитивные, проницаемости магнитные, потоки. Так вот, люди-домены, получив разок по голове потоком бэккантрийности нужной силы, ориентируются в сторону своего полюса, который, как правило, лежит всегда в области гор, солнца и пушистой целины и уж не существует такой коэрцитивной силы, способной отвернуть их от своей цели, а если и случается такое, то чахнет домен на глазах, пока не пробьет завесу встречных потоков… И вот едет нескорый 350-ый по необъятной стране, собирает людей-доменов. Екатеринбург, Старый Мельник норовит застыть прямо на ледяном перронном ветру, Барабинск, рыба жерех, пиво омское, между прочим, Новосибирск, наконец-то, привет, люди. О! Коньяк! С изображением Багратиона, впрочем, все равно кто будет смотреть на нас, поскольку все заканчивается Балтикой, купленной у проводника часа в три ночи, а завтра Красноярск, там будет Абаканское! Живое! Атас, блин, менты, пустые бутылки из под живого выкатываются прямо в проход. Нет, надо завязывать, спортсмены мы или нет! Что, Артем, к проводнику? Хм…А, впрочем, завтра еще полдня ехать, пошли! Иркутск, старик, как будто вчера расстались, очень рад! Слюдянка, омуль, это уже на желающих, скоро Выдрино – наша станция, твою мать, ту дверь вагона, которую надо открывать, мы завалили снарягой, насрать, давай на другую сторону – стоим две минуты! Здравствуйте, горы!



А как все начиналось! Сидели мы с мужиками в приюте Мазаевский стан, что на Кузнецком Ала-Тау, перетирали приятности дня, прошедшего в бэккантрийных утехах. Получилось, что на моем языке всплыло имя нарицательное – Мамай, поговорили, пообсуждали, да и все на том, да только летом 2007-го звонок из Новосибирска напомнил мне про существование полюса влечения. Теперь вот я в числе сборной группы из Екатеринбурга – Новосибирска – Иркутска в количестве семи человек тащу свой нелегкий груз в базовый лагерь у того самого полюса влечения. Груз сей помимо своей явно ощущаемой плечами составляющей, имеет еще и виртуальный характер в виде вопросов; успеем ли мы за сегодняшний день запереться в базовый лагерь, чтобы потом не пришлось снимать и переносить шатер и кухню, а как там с дровами, если на на кунге их не было уже семь лет назад, какое состояние имеет снег на склонах и куда народ затропил на открытии сезона. Впрочем, вместе с наступающей темнотой и местным народом, исходящим из района в виду приближения рабочей недели, некоторые вопросы, и в частности, о состоянии склонов, отступают перед насущной необходимостью где-то вставать. Забегая вперед скажу, что финал трудового дня заброски, учуенный по явному запаху костровища, называется «Бурятскими чумами» в количестве трех, один из которых за всеобщим нежеланием дудолиться с постановкой впотьмах шатра и стал нам приютом на первую ночь, быстро выявившую слабые места группы в виде легких спальников Антона и Лизы.




***
Ну все, кажись, началось! Без малого шесть дней, отведенных только каталову! Фигня, что организм после двух суток поезда и напрягов на заброске реагирует ненавязчивой головной болью. Тропа на «Три березы» пробита, будет где разогнать кровь по застоявшимся жилам, а средний уклон выше тридцати градусов ближе к месту старта еще и пробует на прочность внутреннюю уверенность в собственных силах: «Ну катал ты здесь на доске, теперь-то куда прешься со своим телемарком? Так ведь и тогда так же было – готов обосраться поначалу, когда первый раз заваливаешься на склон, а потом за уши не оттащишь, не пешком же назад топать! Мда, Макс прав, каждый раз как чистовик пишешь, только вот бумага дороговата – каждый метр спуска сперва отвоевать ногами надо».
Так, две реперные точки – первая у кустов на входе в цирк, вторая — на холме, разделяющем цирк пополам на высоте «подушки», оттуда правым бортом ручья вниз – тычем мы палками в пространство цирка под нами. Уже и два бордера, альплыжник Артем и Макс в телемарке упылили вперед. Хватит, пора прекращать этот постыдный траверс. Все, валюсь вниз. Разножка, дуга, смена ног, дуга, еще, еще. Оно получается! Получается! Все остальное – как в счастливом бреду, будто и не катался раньше.
…Не, Макс, я согласен, что лыжи везут и едят, по лесу только динамики не хватает, надо нарабатывать, А, что, сало уже порезали?, борщ-то ведь доходит, Куда мне лить? – в кружку от термоса, Да, да, компот уже можно,… я и не ожидал, что так каталово попрет, Ага, давайте, за снег, только брызнуть надо вот так – в огонь, воздух и снег, Миски тащите!..



***
Хорошо, что мы не в лыжном походе, не надо каждое утро снимать лагерь, переть все с собой в какую-то даль. В этом отношении бэккантристы известные халявщики; показал нос из теплой палатки, увидел в небе все признаки низкой облачности – значит быть семинару по лавинному снаряжению и катать близлежащие склоны. Началось все вяловато -прячущему было лень сходить с натоптанного снега и первые «жертвы» находились довольно быстро. Так продолжалось, пока кто-то не догадался просто зашвырнуть бипер в елки, не сходя с тропы. Стало интереснее. И уж совсем интересно стало после того как к костру с видом похоронной команды подошли новосибы и сказали, что они зарыли Макса, и что время пошло три минуты назад, а на вопрос где, как-то неопределенно махнули рукой в тайгу. Ничего, нашли и откопали минут за пять.
-Ты хоть что-нибудь слышал, когда мы орали сверху?
-Да не хрена, пока лопатой по балде чуть не долбанули, слышимости никакой.
-А дышать было чем?
-Ну, руки к голове, полость делаешь, но все равно, тоскливо.
-Ладно, пойдем хоть дунем пару раз у кунга, времени светлого как раз и остается…
Склон у кунга довольно короток, в верхней части крутоват, а по причине близости к стоянкам еще и порядком подраздолбан, правда на левой его части осталось порядком целины, так что он способен принести нам определенный экспириенс. Впрочем, через пару спусков всей толпой уцелевшая целина расписана правильными дугами.




…
">